Из Интернета, середина 2005

Мы ждали.

Мы просто ждали.

Действо еще не началось, зал наполнялся людьми, нам было странно тепло. Как обычно.

И вдруг…

Мимы выходили ломаными линиями.

За ними тянулось ощущение чего-то огромного. Сломанного, разодранного. Где-то за ними пряталась мысль.

Мы смотрели. Как завороженные, уже поддавшись темному шоколаду эмоций. Медленно затекавшему в наши глотки, в наши души через распахнутые глаза, через мембрану ушей. Через видение.

Возникло ощущение единства с чем-то незыблемым, сильным, всеобъемлющим.

В этот момент рассекая звуки гитарных рифов вышла она.

Как мы могли встретить ее? Наши крики не заглушили бы мощной звуковой системы. Но такое чувство. Словно стены взвыли вместе с томившим нас ожиданием – наконец-то! Дорвались! Она наша на несколько часов! Она с нами!

Мимы с картонными головами слонялись по сцене, пытаясь сорвать с себя оковы. Все это выглядело. Как закрепощение людей. Пытающихся сбросить с себя остатки цепей. Остатки новостей из телевизора, какого-то словесного мусора. Выйти и освободится. Мы все ждали, и это свершилось – коробки полетели в толпу. Кто-то вцепился в них – на память. Мы благоразумно оставили себе только впечатления. Зачем нам чужие картонки?..

В разгар эмоционального отрыва, когда танцоры скакали по сцене, Линда подошла максимально близко. Мы с Ниязом невольно подались вперед – так притягательны ее глаза. Мы видели их, ощущали идущее из них тепло. И еще что-то. Такое чувство. Что вот для нас, той самой кучки людей, которая чудом и наглостью пробралась в первый ряд, она отдает всю себя, потому что большей части зала она всего лишь интересная интерпретация. И вообще. Большей части зала не так интересно. Что она чувствует.

После этого контакт только усиливался. Ловила ее взгляд – никогда не ощущала за собой такого. Чтобы как привязанная. Но это приятное чувство в данном случае.

Она постоянно подходила к нам на расстоянии… даже не могу объяснить. Это расстояние в одно касание. Когда двое людей дотронутся друг до друга и остаются навсегда связанными. Вот на этой ниточке были мы все.

Нияз все дергал за рукав – не, ну она просто для нас выступает. Нам позирует.

Это было счастье.

Ощущала, как подергивался второй ряд. Это Костя догорал вместе с музыкой Лин. Я бы сказала. Его бросало по волнам. Как маленький кораблик. Чувствовала затылком, что он тоже един.

Вдруг затишье. Дзусова выводит плачь. Этника. Русский фольклор. Такое запредельное ощущение плача над дитем. Над собой. Еще над чем-то. Не разобрала слов, но поняла главное – это нечеловеческая боль.

Именно отсюда стартовал новый виток. «Боль». Не понятно. Кто из нас заплачет. Лин. Мы. Или все вместе. Вспомнились ее слова: «это очень личное».

Мне хотелось подойти, обнять ее, сказать, что вот оно сердце. Возьми его. И станет легче. Жаль, что это невозможно в реалии.

Дальше по нарастающей. Словно прокрученные через мясорубку, мы пережили такие эмоции – начиная от восторга и заканчивая неимоверной болью.

Она повторяла – тепло у вас. А сама стояла такая хрупкая. Крошечная. Миниатюрная девушка с красными волосами. И такая сильная.

Удивительно.

Ворона нас довела просто до иступления. Драйв по коже. Просто рвет. Одни слова в голове – КАК можно сидеть в кресле. Когда тут такое??? Но тупая толпа, придавленная взглядами секьюрити смотрела и не двигалась.

А мы брались за руки. Она начинала движения. Мы подхватывали и несли их неизвестно кому. Так продолжалось почти вечность.

Но почему-то… она закончилась.

Нас взрывало. Ну как же.. неужели… все?..

Да. Все. Почти вся «Атака». Несколько песен с «Вороны». Несколько с «песен…»

И праздник развеялся. Как дым.

Верные. Преданные. Мы пошли ждать ее. И дождались. Понимаете. Мы замерзли. Проголодались. Но нас объединяло чувство какой-то единственности со всем, что происходило, со всем, что окружало. Даже холод не так заметно пробирался под куртку.

Вышел танцор, и мы долго-долго говорили обо всем. О том. Какая Линда настоящая. О том, как они порвали Лондон. О том, что ей понравилось, и она снова приедет. Обязательно…

И наконец. Вышла она.

Мы сказали все, что успели.

А завершилось все фразой. Произнесенной мной:

Храни тебя Бог. И спасибо.