МИК ДЖАГГЕР В ЮБКЕ
Газета "Аргументы и факты", середина 1999
Без таких персонажей наш шоу-бизнес был бы пресен, как вафельный полуфабрикат для торта. Они вносят в жизнь здоровую порцию сумасшедшинки. Лет десять назад такой "звездой со странностями" была Жанна Агузарова. Своими выходками и нарядами она могла довести до сердечного приступа всех добропорядочных кумушек Советского Союза. Увы, Жанна Хусаиновна удалилась с эстрады - сперва в Америку, затем - на встречу с марсианами. И всё вокруг стало обычным, серым, скучным. Тут-то и появилась Линда. Очень, надо заметить, ко времени.
Её первый эстрадный "блин" оказался комом - известный стилист Александр Шевчук попытался сделать из неё нечто среднее между Мэрилин Монро, Мадонной и Ликой Стар, вместе взятыми. С таким имиджем Линда имела все шансы пополнить список певичек-однодневок, одинаковыми голосами поющих со сцены одинаковые незатейливые песенки. К счастью, Линда (или те, кто был в тот момент рядом с нею) оказалась умнее. И миру явилась субтильная дева с таинственными письменами на лице.
Люди, знающие её, говорят, что Линда на сцене и Линда в жизни - два совершенно разных человека. "В миру" она тиха и спокойна, на сцене же превращается в Мика Джаггера в юбке. Ураганом носится по сцене (при том, что поёт только "живьём"), регулярно себе что-то ломает - то пальцы на ноге, то рёбра, и при этом продолжает работать все запланированные концерты. Однажды вышла на сцену с загипсованной после перелома ногой, ей услужливо подставили стульчик, чтобы Линде было удобно работать. В середине концерта стул полетел в толпу, а Линда, забыв о переломе, скакала по сцене.
Если бы журналисты решили устроить конкурс на самую общительную звезду шоу-бизнеса, Линде присвоили бы звание "Мисс Не Ваше Дело". Она, похоже, не испытывает никакого желания хоть на миллиметр приоткрыть "дверку" и пустить посторонних в своё личное пространство. Большую часть времени Линда проводит в разъездах - с гастролей на гастроли. Видимо, поэтому, попадая домой, в Москве, словно улитка, прячется в свою раковину. Общается с очень узким кругом друзей, на тусовках не мелькает, на всевозможных презентациях "лицом не работает" и расслабляться предпочитает опять-таки дома или в студии, а не в ночных клубах.
Интервью с ней больше похоже на допрос с пристрастием, а диктофон превращается в своеобразное орудие пыток. Казалось бы, о чём беседовать со стильной знаменитостью двадцати трех лет от роду? О моде, об одежде, о радостях жизни... А в ответ слышишь:
- Мне сложно отвечать на такие вопросы. Для меня подобные вещи вообще никакого значения не имеют. Есть другие темы, жизненно важные для меня.
- Что это?
- Музыка. Музыка и жизнь - это единый организм, который невозможно разделить на части. Мне важно чувствовать музыку внутри себя. Быть сосудом, открытым сосудом, который можно наполнить музыкой.
У Линды всё непросто, даже детство. А протекало оно в маленьком казахстанском городке Кентау, куда Сталин, говорят, выслал живших в России греков. Помимо греков в Кентау смешалось ещё энное количество разных национальностей. И эту экзотическую смесь вместе с красотой окрестных пейзажей - гор, степей - впитывала в себя маленькая девочка Света Гейченко (тогда она ещё не была Линдой). А потом...
- Потом так жизнь складывалась, что мы постоянно переезжали из города в город. Больше двух-трёх лет нигде не задерживались. И мне всегда было интересно узнавать новое место, каждый раз словно начинать жизнь заново. Даже если история повторялась... Я чувствовала себя... Даже не знаю, с чем сравнить... Как губка, которая умеет впитывать жизнь.
- И вам снова и снова приходилось искать друзей, утверждать себя в компаниях, которые давно сложились и где все роли распределены. Ведь новеньких обычно не очень-то жалуют.
- У меня с этим не было сложностей. Даже не знаю, почему. Может быть, потому, что я всегда любила одиночество. Одиночество не физическое, не в смысле быть одной, а внутреннее. Когда ты полностью понимаешь и принимаешь себя. И потом... У меня было то, через что я могла себя выражать. Это рисование - я же занималась в художественной школе и полностью была в этот мир погружена. Кроме живописи, для меня тогда ничего не существовало. Через рисунки я выражала те чувства, которые в тот момент мне были важны. То, что я хотела бы сказать, переносила на бумагу. Это и сейчас со мной, никуда не ушло из жизни. Даже не думала, что появится что-то ещё, что я буду так же глубоко чувствовать, с чем буду так неразрывно связана. Но появилась музыка...
- Я услышала музыку Макса (двоюродный брат Линды - Макс Фадеев, он же - её крёстный отец в музыке, он же - гуру по жизни) лет 7-8 назад. Он написал музыку к фильму, который, к сожалению, так и не состоялся, и показал её мне. И с этого момента я стала обращать внимание на музыку. Вторым открытием стал Питер Гэбриэл, мне очень понравилась его пластинка "Пэшн", я буквально с ума от неё сходила. Произведения, которые на ней собраны, - они вечные. Как бесконечность. Я и сейчас её слушаю, и буду слушать всегда, так каждый звук - как открытие. Сейчас Гэбриэл пишет музыку к новому тысячелетию. Это будет что-то грандиозное. Когда я об этом думаю, у меня мурашки по телу бегут. Потом было много всякой музыки, без которой теперь я не представляю возможности жить. Это китайская и японская народная музыка, тибетское горловое пение, когда поёт один человек, а кажется, будто это целый хор. Никогда не пойму, как это происходит... Нравятся Бьорк, Шинед О'Коннор, особенно её инструментальные вещи.
- А из отечественной?
- Очень сложно. Та музыка, которую я слышу на Западе, не имеет ничего общего с тем, что происходит здесь. Нашу эстраду просто не воспринимаю. Да, наверное, здесь ничего иного быть и не может, потому что вокруг так много негативного.
- Дома вы предпочитаете тишину?
- По-разному. Иногда люблю слушать музыку очень громко, чтобы чувствовать её всем телом. Иногда необходима тишина, чтобы слушать мысли, которые тебе нужны. Иногда нужен ритм - это может быть даже ритм твоего собственного сердца.
- Сейчас, когда в вашей жизни есть и музыка, и живопись, к чему тянется рука, когда переполняют эмоции?
- Когда нужно остаться одной, когда нужно о чём-то подумать... Ведь бывают такие моменты, когда вроде бы ничего не происходит, просто идёт какое-то накопление внутри. И в моменты, когда люблю побыть одна, это, конечно, рисунки. Ведь здесь нужны не столько чувства, сколько глаза.
- При таком невероятном количeстве работы - концерты, гастроли, съёмки - остаётся время на книги, например?
- Конечно. Хотя литература меняется вместе с моими интересами. Сейчас я увлеклась историей - читаю летописи, исторические труды. И чем больше в это погружаюсь, тем отчётливее понимаю, как важно не повторяться. Для меня история, к сожалению, - это словно картинная галерея, где очень много копий и мало оригиналов. Вы понимаете, о чём я?
- А современная литература проходит мимо вас?
- Почему? Из современных мне очень нравится Дарвин. Максим Дарвин. Его философский подход к жизни, особенный взгляд на неё. Его литература абсолютно меняет сознание.
- С чего началось увлечение серъёзной литературой?
- Всё имеет своё время. Я столкнулась в жизни с вопросами, ответы на которые смогла найти только там. Что это за вопросы? Не хочу говорить. А книга, где я нашла ответы, остаётся до сих пор моей самой любимой; это "Степной волк" Германа Гессе. Это ведь книга, можно сказать, для сумасшедших (сумасшедших возьмём в кавычки). Я её могу перечитывать бесконечно и каждый раз ниходить что-нибудь новое.
- Лёгким жанрам нет места в вашей жизни?
- Почему, бывают периоды, когда я с удовольствием читаю что-нибудь лёгкое. Фантастику, например. Мне очень нравится Зотов - его короткие рассказы, написанные с большим юмором. Это не фантастика в чистом виде, а своеобразное отношение к жизни, в которой переплетается реальное и мистическое. В период "Песен тибетских лам" читала восточную литературу. Именно читала как интересную книгу, не погружаясь глубоко.
- Вы много поездили по миру?
- Достаточно. Самые яркие впечатления... Это Иордан, где крестился Иисус, и Шри-Ланка. Шри-Ланка - место с потрясающе глубокой историей, там течёт совершенно иная жизнь. Там всё своё - своя история, свои нравы, своя судьба. Они отделились от остальных и жизнь свою меряют другими мерками. На Иордан была поездка и туристическая, и духовная. Это место, куда невозможно просто приехать посмотреть на достопримечательности. И его невозможно забыть. Это огромный след оставляет и в душе, и в жизни. Там постоянно ощущаешь взгляд не на тебя, а вглубь тебя. Это как третий глаз, который видит всё, что происходит у тебя внутри. И полностью отдаёшь себя его воле. Это в двух словах не объяснить, и не так просто об этом говорить. Поэтому-то я и не люблю давать интервью. Потому что не могу отвечать на сложные вопросы в двух словах. И не люблю вопросы типа "Что ты любишь?", "Какую одежду ты носишь?" - просто не знаю, что на них отвечать.
- Хорошо. Тогда вопрос будет другим: во время поездок за границу ни разу не возникало мыслей остаться там насовсем?
- Для меня вообще Земля - одна. Любой кусочек земли - это Земля. И какая разница, какие границы её делят. Но до сих пор, когда я куда-нибудь уезжаю надолго, всегда хочется вернуться. Хотя мне нравятся все места, где я бываю, возвращаться хочется именно сюда.
- Когда разочаровываетесь в каком-нибудь человеке, это трагедия?
- Для меня это большой удар. Настолько глубокий, что я долгое время не могу понять, что мне нужно в этой жизни. И должно пройти много времени, чтобы восстановиться. У меня было такое один раз в жизни. И это было... Это даже не тема для разговора. Просто до того момента я была другим человеком и воспринимала всё немного иначе. А после того, как в моей жизни случилась определённая история, всё очень сильно изменилось. И если я ещё раз допущу подобную ситуацию, если люди, которые сейчас для меня близки, вновь нанесут мне такой удар, то, наверное, другой возможности вернуться к себе у меня уже не будет.
- Чего не можете простить людям?
- Равнодушие. Предательство.
- Что нужно сделать, чтобы восстановиться после ударов судьбы?
- Должно пройти очень много времени. Чтобы разобраться внутри себя и поставить на пеовое место то, что именно сейчас важно для тебя.
На этом тема личной жизни считается закрытой. Дальнейшие попытки выяснить, кто же именно нанёс ей такой удар исподтишка и кто, наоборот, стал для неё ведущим, наталкиваются на глухое сопротивление и фразы типа "Это были два человека", "встреча была случайной и предопределённой", "кому какое дело, как я к этому пришла, жизнь даёт много дорог, и каждый выбирает сам". После чего вопросы о таинственном бойфренде я просто похоронила в недрах своей записной книжки.
И мы перешли к последнему пункту в нашем "меню".
То есть о быте. Об одежде. О еде. О том, на что Линда не обращает никакого внимания.
- Мне настолько не важно, что на мне надето, я не считаю нужным специально что-то разрабатывать, какой-то собственный стиль.
Не обращать внимания на то, что на ней надето, Линде удаётся весьма изящно. На интервью она пришла в полуспортивном платьице с капюшоном (самый последний писк моды), в ажурной вязаной шапочке и чумовых ботинках. Со своей внешностью, вернее, с достаточно сложным лицом, она обращается очень умело - макияж в охристо-коричневых тонах, глаза скрывают футуристические солнцезащитные очки, на красных волосах - чёрная ажурная шапочка. У Линды - "красный" период. Говорят, её поклонницы копируют вслед за ней всё - от цвета волос до цвета глаз. В период "Вороны" они ходили чёрными, теперь чуть ли не красные контактные линзы себе вставляют.
- Есть какие-то любимые вещи?
- Обувь. Я люблю обувь массивную, объёмную, в которой мне очень удобно. Что касается одежды... Главное - чтобы это было по мне, чтобы соответствовало моим внутренним ощущениям. Максимально комфортно чувствую себя в свободной одежде - это гармонирует с моим ощущением внутренней свободы.
- Одеваетесь в Москве или за границей?
- В Москве. Особой расположенности к гулянью по магазинам у меня нет. Могу купить что-нибудь даже в киоске - если вещь мне понравилась. Могу сделать что-то сама - связать, сшить.
- Вы рукодельная?
- Я нерукодельная. Но в состоянии сделать что-то, если мне это надо. У меня есть одно платье, в котором я раньше выступала в программе "Песни тибетских лам", - сама сделала. В клипах использую очень много своих вещей.
- Простые люди на улицах, в транспорте как на вас реагируют?
- Спокойно. Правда, по городу я передвигаюсь в машине. Не столько потому, что узнают. Просто тяжело. Не хочу объяснять...
- Если день выдался плохой, чем можно поднять себе настроение?
- Настроение зависит не от дня плохого, а от чего-то другого... Когда случается странное настроение, лучше пойти и поколлекционировать бабочек. Или поговорить об этом. К одежде это никакого отношения не имеет.
Итак, тему одежды мы закрыли тоже. С не меньшей категоричностью, что и тему о личной жизни. К разговору о еде Линда отнеслать благосклоннее.
- К еде относитесь с таким же безразличием, как и к одежде?
- К еде отношусь спокойно. Диеты мне, к счастью, не нужны. Мяса не ем - так уж сложилось в семье. Хотя в детстве я его всё-таки ела, теперь это для меня абсолютно невозможно. Когда была в Шри-Ланке, попробовала там потрясающее растение. Оно похоже на сахарный тростник, только вкус у него совершенно необыкновенный, ни на что не похожий, какой-то пронзительно кислый. Это даже объяснить невозможно... Люблю японскую кухню - японцы используют используют очень интересные травы, овощи, всё пророщенное. Не люблю намешанного, как в китайской кухне, когда невозможно разобрать, что именно ты ешь. Очень люблю всё натуральное, люблю фрукты и овощи, салаты. Самое любимое блюдо - взять несколько разных йогуртов, добавить туда свежих фруктов и перемешать. Вот это я могу есть в огромных количествах.
Звезду пытала Юлия Шигарева
