ФАКТЫ И ФАКТОИДЫ ИЗ ЖИЗНИ МАКСА ФАДЕЕВА
Журнал "Billboard", 20 ноября 2008
Факты и фактоиды из жизни Макса Фадеева - человека, которого без всяких оговорок можно назвать музыкальным продюсером, как бы кто к нему ни относился.
Пасмурным майским утром в самом центре столицы Финляндии, еще не оправившейся от урагана под названием «Евровидение», из гостиницы уверенным шагом вышел мужчина средних лет, стремительно направился к одному из, казалось бы, случайных прохожих и без единого слова ударил его по лицу. Тот потерял равновесие и готов был даже упасть, но все же устоял на ногах. «Ты проиграл. Мы договаривались, – сказал мужчина тихо, – долги надо отдавать». Потерпевший не возражал и даже сделал неуверенную попытку ретироваться. Кто-то догадался достать фотокамеру, наконец, прозвучали первые вопросы со стороны, но, не обращая больше ни на кого внимания, нежданный драчун быстро утратил интерес к происходящему, сел в машину, и след его простыл.
На самом деле это был обычный спор. За неделю до решающего этапа соревнований в закулисной суете к Максиму Фадееву пробрался журналист из Питера по имени… впрочем, его имя сам Макс предпочитает не называть: «кто знает – тот поймет». Он, как и положено корреспонденту, попытался разузнать, что же это за «тайное оружие» – группа Serebro, зачем именно этих молоденьких девочек господин Фадеев привез на «Евровидение», и правда, что… ну, и так далее. Вышла статья. До финала оставалось четыре дня. «Он смешал меня с дерьмом по полной программе, – вспоминает Макс Фадеев. – Просто расстрелял!»
Хельсинки – город маленький. Макс в тот же день встретил журналиста из Питера в одном из магазинов.
– И зачем ты это сделал? – спросил Максим.
– У меня есть право на свое мнение.
– Интересно его услышать.
– Выше семнадцатого места вашим девочкам не подняться ни при каких раскладах.
– А если это будет место выше десятого? – поинтересовался Макс.
– Не может такого быть, я же видел это убожество. Готов спорить.
– Спорить? Давай. Чем готов расплачиваться, если проиграешь?
Журналист ухмыльнулся и показал на свою щеку: «Она твоя, если попадешь»… На конкурсе «Евровидение 2007» представитель России, группа Serebro, заняла третье место…
Артисты любят мифы. Этот странный наркотик проникает в каждую пору их кожи, в каждую щель часто не окрепшего ума и завладевает ими навсегда. Без всяких шансов на возвращение в реальную жизнь. Факты и фактоиды – выдумки, ставшие фактами после их опубликования в прессе, оборачиваются гремучей смесью и взрываются в самый неподходящий момент. Все разлетается в клочья, все в панике разбегаются, пахнет чем-то неприятным. Пропал человек, только старая подборка пожелтевших газетных вырезок, и кто сейчас уже что вспомнит… А помнишь, мы в таком-то волосатом году? Как клево мы тогда все придумали, еще бы чуть-чуть, и все сработало… Но тут совершенно иной случай.
Максим Фадеев родился 6 мая 1968 года в Кургане. Хотя сказать, что я точно уверен в этом, казалось бесспорном, факте, нельзя. Может, и не в этом году, и не совсем в Кургане – чем больше я пытаюсь разобраться в жизни этого человека, тем больше на меня действует побочный эффект мифологического отравления… В общем, дамы и господа, встречайте – перед вами блистательная история Максима Фадеева, по безумной смеси тех самых фактов и мифов способная посоревноваться с фактоидальным прошлым… да хоть Элвиса Пресли (Elvis Presley)! Почему бы и нет? Им можно, а мы, как всегда, нервно курим в сторонке? Настало время настоящего рок-н-ролла…
В обычной курганской квартире Женя Поздняков терзал бобинный магнитофон. Только что они со своим дружком Сашкой Касьяновым сделали третью перезапись новой песни.
– Слушай, у нас в музыкальном училище есть классный пацан, – говорил Касьянов.– На фортепиано отлично играет, поет здорово. Давай позовем его?
– Нам нужен певец с высоким голосом. У твоего знакомого как с этим?
– Пробовать нужно, – уклончиво отвечал Саша.
Вечером они отправлялись на работу в ресторан. Дела шли неплохо – за месяц можно было заработать 600 рублей. Иногда к ним присоединялся Стас Савичев, у которого была своя барабанная установка Super Amati, а это многое значило. К тому же он считался лучшим барабанщиком города. Да и сам Касьянов был парень не промах. Учился в музыкальном училище по классу фортепиано, и педагоги прочили ему блестящее будущее. Женя Поздняков, впрочем, нот не знал и в училищах не учился, но увлеченно осваивал гитару, вдохновленный Дэвидом Гилмором (David Gilmour). На дворе стоял 1985 год. Начиналась история группы «Конвой».
Впрочем, первая встреча Макса Фадеева и Жени Позднякова случилась только в сентябре 1987 года. К тому времени парни уже ушли из ресторана с твердым намерением заниматься творчеством и стали штатным ансамблем курганского ДК машиностроителей – вариант удачнее сложно было придумать. В их распоряжении оказались просторная репетиционная комната с роялем, хорошим набором аппаратуры и постоянные концерты на танцах и прочих обязательных мероприятиях. Все получали зарплату – 70 рублей в месяц. После ресторана эта сумма казалась смешной, но кто тогда об этом думал? Перед ними открывались новые горизонты.
«У Макса оказался ярко выраженный баритон, – вспоминает Евгений Поздняков, – и сначала я немного расстроился. Но напряжение в подаче, мгновенно узнаваемый тембр голоса сразу подкупили». К тому же Максим оказался очень трудолюбивым – если изначально он брал фа первой октавы, то в результате постоянных занятий через полгода он уже освоил ля первой.
Небольшой период группа «Конвой» просуществовала с тремя вокалистами. Много записывались прямо тут же, в репетиционной комнате. Чтобы «обязаловка» не отвлекала от творчества, Евгений Поздняков набрал второй состав группы, который в дальнейшем большей частью и отдувался на всяких мероприятиях. Из этого «молодежного» состава до основной группы доросли Олег Пишко (гитара) и Антон Горбунов (бас-гитара).
Детство Макса прошло в Кургане, на улице Энергетиков. Просторная трехкомнатная квартира с шикарной библиотекой, музыкальная семья. Мама – Светлана Петровна – хорошо и охотно пела сама, папа – Александр Иванович, проведший детство в детдоме, проживший непростую жизнь и всего добившийся собственными силами, сочинял музыку. Часто вечерами, когда друзья Макса собирались у них дома, он рассказывал о встречах с Дмитрием Шостаковичем. Но от детства осталось и другое – врожденный порок сердца, сердечный приступ в семнадцать лет, госпитализация и шрам на груди на всю жизнь. Только во многом благодаря мужеству и самообладанию мамы Макс преодолел свой неожиданный Рубикон. Жизнь часто испытывала его на прочность.
«Мы сдружились, частенько бывали дома у Макса. Вообще тогда все свободное время проводилось на квартирах, – рассказывает Евгений Поздняков. – Встречались практически каждый день. Много слушали музыку. Я любил Pink Floyd и Genesis. Касьянов вполне мог слушать Bad Boys Blue, а Макс фанател от Queen. А потом появилась пластинка группы Yes «Big Generation», и Макс влюбился в эту запись по уши».
В 1988 году папа Макса стал художественным руководителем Курганской областной филармонии, и группа «Конвой» получила приглашение работать в ней. Все складывалось как нельзя лучше. Хотя «работать в филармонии» звучало престижно, на деле это означало поездки по глухим деревням и поселкам региона, иногда по четыре концерта в день. «Два месяца делали программу, и в ноябре, в самый разгар морозов, поехали, – вспоминает Поздняков. – Снег, ночь, непроходимые дороги, волки воют… В программе были уже наши песни, некоторые из них сочинил Макс».
В начале 1989 года Александру Ивановичу Фадееву пришло письмо с просьбой предоставить для участия в отборочных турах конкурса «Юрмала-89» какого-нибудь исполнителя. Парни сразу накинулись на Макса: «Давай, это твой шанс. Песни сделаем». К началу первого тура не успели, и конкурс прошел без Макса. Но время и труды не пропали даром – был наработан материал. Макс готовился к конкурсу «Юрмала-90» (приглашение пришло опять), который вследствие постперестроечной интоксикации превратился в «Ялту-90». В стенах филармонии были записаны фонограммы для трех песен. Макс активно репетировал номера с танцорами. Первый тур проходил в Екатеринбурге, второй – в Москве, третий – уже в Ялте. Председателем региональной комиссии в Екатеринбурге был Александр Пантыкин, который и обратил внимание членов жюри на Фадеева. «Выступление Фадеева осталось не замеченным большинством членов жюри, – вспоминает Александр Пантыкин. – А вот я сразу же обратил на него внимание. Я настоял на том, чтобы именно Максим ехал на следующий тур конкурса».
Из 32 участников в следующий тур прошли всего два исполнителя, один из них – Макс. Поддержать товарища в Екатеринбург приехали Поздняков и Касьянов. Приехала и мама Макса Светлана Петровна, что для него было полной неожиданностью. И когда объявили победителей, казалось, земля ушла из-под ног от счастья, все радовались как дети.
Знакомство с Сан Санычем Пантыкиным, «дедушкой» уральского рок-н-ролла, привело ребят на екатеринбургскую «Студию-8», где уже для московского тура были подготовлены новые фонограммы. Легендарная «Студия-8» была основана Сергеем Михаловичем Кисловым (с 2003 года Сергей фон Херст, гражданин Германии) на базе Свердловской киностудии в 1989 году и сразу же стала центром притяжения для всей местной музыкальной неформально мыслящей молодежи. Тут же, на территории киностудии, работал один из первых в Советском Союзе коммерческих баров «У Дяди Вани» – еще одна причина, чтобы эти молодые парни, позже прославившиеся в группах Nautilus Pompilius, «Агата Кристи», «Ассоциация», «Чайф», проводили здесь все свое время. Звукорежиссером, а потом и продюсером студии работал Владимир Елизаров, выпускающими продюсерами – Вадим Самойлов и Александр Пантыкин. Здесь создавалась вся «золотая» классика уральского рока. Тут же с 1990 года записывался и культовый шансонье Александр Новиков, вскоре ставший владельцем студии.
На этот раз была записана песня Евгения Позднякова «Осень» и хит группы A’Studio «Джулия». Это был первый опыт работы в более-менее профессиональной студии. Получалось не очень здорово, но энергия и амбиции били через край, и с помощью звукооператора Владимира Елизарова ребята справились.
Владимир Елизаров, сейчас владелец екатеринбургской студии SVE, вспоминает: «Макс Фадеев? Да, я что-то делал для него еще в 1990 году, но представляете, сколько времени прошло? Максим, конечно, хорошо пел, немного сочинял, но больше ни в чем не понимал и ничего в студии сделать не мог. Я абсолютно не помню, что мы записывали, кажется, какие-то десять песен. Уж не знаю, как Макс попал к нам на студию, Александр Пантыкин его позвал или кто другой – Сан Саныч рассказывает истории, которые придумывает и сам же верит в них… Но насколько реальны эти истории, никто разобраться не может».
Эта история все же оказалась вполне реальной – неясно, десять песен или всего две, но записаны они были, и с ними Макс поехал в Москву. Второй тур состоялся в Останкино, Макс прошел и его. Кому приглянулось его выступление на этот раз, достоверно не известно. Просто это случилось. В Курган ребята вернулись героями. Наступили будни и время опять ездить от филармонии по всяким концертам. В Ялту в августе 1990 года Макс отправился уже один. Гран-при конкурса получил киевский певец Александр Егоров, а третье место поделили Макс Фадеев и Ирина Епифанова. Максу дали премию – 500 рублей, их как раз хватило на обратную дорогу.
Кстати, один из результатов конкурса – музыкальная дружба с Ириной Епифановой. Девушка родилась и жила в Москве, и каждый раз, когда Максим по делам наведывался в столицу, проблемы, где остановиться, не возникало. В 1992 году песня Максима «Танцующая» в ее исполнении была включена в мелодиевский сборник «Парад звезд». Ирина Епифанова какое-то время пыталась утвердиться в роли вокалистки группы «Браво», выпустила несколько сольных альбомов.
Началась эпоха «комсомольского» бизнеса. Бывшие функционеры сколачивали кооперативы и осваивали диковинные для новой России способы освоения денежных средств. В новоявленных банковских структурах тоже были «свои», поэтому многие дела решались просто.
«Одни наши курганские «комсомольцы» затеяли местное телевидение, – вспоминает Евгений Поздняков. – На волне нашего успеха дали деньги на инструменты и аппаратуру. Мы съездили в Москву и привезли очень хорошие инструменты. В Кургане мы были в тот момент самые «запакованные», как тогда говорили». У Евгения Позднякова появился настоящий Fender Stratocaster, у второго гитариста Олега Пишко – модная гитара-«обрубок» Hofner. Привезли секвенсор Yamaha SY77 и синтезатор Roland D70, винтажный комбик Vox 1971 года… «Звучали мы тогда просто изумительно, – продолжает Евгений. – Эти же ребята дали нам денег на запись, и осенью 1990 года мы поехали ее делать в Москву в студию при АПН (Агентство печати «Новости»).
В Новогиреево была арендована двухкомнатная квартира, в которой и жили во время записи Максим Фадеев, Евгений Поздняков, Александр Касьянов и Олег Пишко. В студии АПН в течение четырех месяцев был записан цикл песен Максима Фадеева, за исключением двух, в создании которых принимал участие и Евгений Поздняков. С текстами помог поэт Андрей Головин, который тогда сотрудничал с группой.
После возвращения в Курган силами «комсомольской» телестудии на каждую из записанных песен был снят видеоролик. Съемки на две камеры S-VHS проходили в местном драмтеатре, где была вращающаяся сцена, и это добавляло особого шика. В одном из роликов в роли танцовщицы снялась жена Макса Наташа Слободчикова. А на местном канале с амбициозным названием «М-ТВ» эти ролики крутили наряду с клипами московских и зарубежных исполнителей.
В 1990 году в Москве Михаил Кувшинов, звукорежиссер студии Валерия Леонтьева, поздно вечером настраивал свой новенький видеомагнитофон, который был привезен из очередных гастролей. Его раздражали стандартные настройки, хотелось все сделать по-своему. Утром нужно было рано вставать, Миша поставил магнитофон на запись и лег спать.
На следующий день он решил проверить, что записалось ночью. Собираясь на работу, поглядывал иногда на экран телевизора – там кто-то что-то пел, их имена Михаилу ни о чем не говорили. И тут на экране замелькал коротко стриженный молодой человек. Удивила совершенно не стандартная аранжировка и взрывающийся от внутреннего напряжения голос. Возникло ясное ощущение, что это, по меньшей мере, любопытно. Посмотрел еще раз и запомнил имя – Макс Фадеев.
Ночью его новенький видеомагнитофон записал финальный тур конкурса «Ялта-90».
Кассету Михаил взял с собой. После обеда на студию зашел Сергей Крылов, как всегда шумный и заряжающий всех положительной энергией. С ним Кувшинов часто ездил на гастроли как звукооператор, ему он и предложил посмотреть кассету. «Надо же, действительно прикольный чувак, – удивился Крылов. – Откуда он, говоришь? Из Кургана? Слушай, так мы туда через месяц едем работать. Давай парня на концерт позовем!».
Через месяц Сергей Крылов не забыл, что он хотел от города Кургана, кроме обычных концертов. Долго искать не пришлось, Макса в городе знали многие. В то время он жил, мягко говоря, не в центре – без телефона, даже без дверного звонка, но зато вдвоем с женой Наташей.
Вечером Макс никуда выходить из дому не собирался, настроения не было. Он поставил на стол свежеприготовленную курицу, отломил ножку, откусил, и тут в дверь кто-то постучал. «И кто это может быть?» – удивился Максим. Стук повторился, уже более настойчиво. Зажав в левой руке недоеденную ножку, он пошел открывать дверь. На пороге стоили трое, один из них выглядел подозрительно знакомым. Ах да, это же… «Собирайся, внизу нас ждет такси. Едем к нам на концерт», – без предисловий сказал ему Крылов. Макс ошарашенно разглядывал троих человек на пороге своего дома. Он определенно узнал Сергея Крылова, а позже познакомился и с остальными – Михаилом Кувшиновым и директором Крылова Вадимом Шаповаленко.
Уже после концерта договорились встретиться на следующий день, и в назначенное время Максим пришел к парням в гостиницу. Долго сидели, слушали записи Макса и группы «Конвой», обстоятельно все обсуждали. «Я понял, что парня нужно перетаскивать в Москву, – вспоминает Михаил Кувшинов. – Сергей Крылов объяснял Максу, что Курган еще долго не станет музыкальной столицей России. В глазах Фадеева были видны серьезные сомнения в предлагаемых вариантах его дальнейшей судьбы, он не соглашался и вообще производил впечатление крайне замкнутого и избегающего любых контактов человека».
Потом были частые междугородные звонки и долгие беседы. Тема оставалась прежней. Москва ждет тебя, чувак, и всякое такое... И вдруг в один прекрасный день 1991 года в дверь московской квартиры Михаила Кувшинова позвонили. На пороге стоял улыбающийся Максим: «Поехали писать альбом?» – «Куда?» – «В Екатеринбург. Там есть отличная студия, я знаю ребят, и цены у них невысокие», – сразу выложил все свои аргументы Макс. Это было очень заманчивое предложение. Не раздумывая, Кувшинов купил билеты и улетел с Максимом в Екатеринбург.
«Я познакомился с одним курганским бизнесменом, Алексеем Силявиным, – рассказывает Евгений Поздняков, – хозяином самого мощного тогда у нас кооператива «Гвоздика». Мы сдружились с ним, и он предложил записать еще один альбом, зная, что материала у нас хватает».
Выбор снова пал на «Студию-8» в Екатеринбурге. Сергей Кислов выставил счет, который Силявиным был тут же оплачен. Все поселились в гостинице «Большой Урал» на улице Красноармейской, прямо в центре города. Для этой записи были отобраны песни, написанные Максимом Фадеевым.
Первое, что сделал Кувшинов, внимательно изучив возможности студии, – полностью ее перемонтировал. Он убедил Сергея Кислова, что все сделано неправильно, и при должном подходе из этой аппаратуры можно выжать гораздо больше. Тот согласился и даже оплатил ему работу. Через неделю группа приступила к записи.
«Макс пел все вокальные партии, – вспоминает Евгений Поздняков, – становился к микрофону и сразу же выстраивал все как нужно. Ноты не писал, все держал в голове, хотя строил иногда очень сложные подпевки. Но для него это были семечки – он только что закончил музыкальное училище, причем на уверенные пятерки».
За полтора месяца альбом был записан и сведен. Удивительно, но, попав в самое варево уральского рок-н-ролльного котла, Максим не растворился в нем, хотя определенное влияние музыкантов, с которыми он тогда близко общался в студии, прослеживалось. Макс охотно принимал участие в совместных концертах и записях, и для многих любителей набирающего обороты уральского русского рока ассоциировался именно с этой тусовкой. Сейчас на YouTube можно без проблем посмотреть отрывки из его совместных выступлений с группой «Агата Кристи» или поражающий своей бодрой наивностью ролик «Сводного хора уральского рока», в котором наряду с Максом участвуют Вячеслав Бутусов, Александр Пантыкин, братья Самойловы… а в конце Александр Новиков грозно так произносит: «Скучковались, графоманюги?!»
Но с другой стороны, развитие группы «Конвой» достигло потолка, что привело к кризису – возвращение в Курган не имело смысла, а куда-то переезжать группой не получалось. Первым не выдержал Евгений Поздняков, зачехлил гитару и уехал искать счастье в Питер. Поступать в Омскую консерваторию отправился Александр Касьянов. Макс остался в одиночестве, но с постоянными звонками от Михаила Кувшинова, который настойчиво тянул его в Москву. Больше сопротивляться не имело смысла. Начиналась новая жизнь.
Шел 1992 год. Посреди перрона на Казанском вокзале стояли двое – Максим и его жена. В руках нехитрые пожитки. «Ну что, Натаха, делать будем?» – спросил Макс жену.
«Все будет хорошо», – ответила Наташа и улыбнулась. Она уже заметила Мишу Кувшинова, с радостной улыбкой пробивающегося им навстречу сквозь толпу, ожесточенно щетинящуюся тюками, коробками, тележками и неизменно полосатыми сумками.
Сначала поселились у Миши. До сих пор Максим вспоминает вкусные обеды его мамы – Нины Александровны. Потом Михаил Кувшинов снял для них у своих знакомых однокомнатную квартиру на Щелковской за $80 в месяц. С работой было не очень. Есть часто было просто нечего. Сам Макс в одном раннем интервью вспоминает случай, как они с женой за кухонной плиткой нашли старую картофелину, сварили и долго ее ели. Михаил предложил вместе делать аранжировки к песням, благо клиентов, готовых выложить небольшую сумму, чтобы записать песню со своей женой, дочерью, любовницей, всегда хватало. Они часто возникали на студии SBI Records Игоря Бабенко, на которой тогда звукорежиссером подрабатывал Михаил Кувшинов. Эти люди много говорили, тусовались, строили планы, иногда что-то заказывали и даже платили за работу. Аранжировка одной песни в среднем стоила 50 долларов. Жить стало легче.
Игорь Бабенко, уроженец Львова, бывший звукооператор ВИА «Красные Маки» и Всесоюзной студии популярной музыки «Рекорд» Юрия Чернавского, в 1989 году в полузатопленном подвале кинотеатра «Шанхай» в Ясенево начал строить свою студию, получившую название SBI Records. В 1991 году здесь уже полноценно трудились многие известные музыканты и артисты. В дальнейшем она неоднократно дооборудовалась (например, пульт Neve устанавливала техническая бригада студии Питера Гэбриела), что позволило ей в 1995 году получить сертификацию английской Ассоциации профессиональных звукозаписывающих компаний (The Association of Professional Recording Services). Студия SBI Records сыграла серьезную роль в жизни Максима Фадеева. Тут была его первая работа в Москве, нестабильные, но все же заработки, которые позволяли ему выжить. В этой студии произошло знакомство с… впрочем, об этом чуть позже. Сюда же он не раз возвращался с самыми разными своими проектами, чтобы записываться, сводить или делать мастеринг.
В 1992 году возникла еще одна знаковая для российского шоу-бизнеса формация – Art Pictures Group, ставшая логическим продолжением активного смещения отечественной эстрады в сторону визуального ряда, а попросту говоря – музыкального видеоклипа. Эпоха примитивных телесъемок для «Утренней почты» или «Голубого огонька» стремительно уходила в прошлое. По центральным каналам вовсю показывали зарубежные клипы. А из ВГИКа и других профильных учреждений стаями начала вылетать творчески наглая молодежь, в одночасье поменявшая представление телеобывателя об отечественной музыке. В 1990 году студент ГИТИСа Михаил Хлебородов снял клип на песню Игоря Саруханова «Barber», выпускник ВГИКа Федор Бондарчук — на песню Сергея Мазаева «До свидания, мама», студент ВГИКа Тигран Кеосаян (совместно с Бондарчуком) — на песню Натальи Ветлицкой «Посмотри в глаза». Именно Федор Бондарчук вместе со своим товарищем Степаном Михалковым (ныне известным ресторатором) основали Art Pictures Group, которая поставила своей целью не только снимать клипы и фильмы, но и находить и раскручивать молодых артистов. В разное время с этим объединением сотрудничали Филипп Янковский, Антон Табаков, Роман Прыгунов, Андрей Разенков, Максим Осадчий, Степан Полянский, Владислав Опельянц и многие другие.
С Федором и Степаном дружил и Сергей Крылов, посоветовавший им присмотреться к «курганскому феномену» Максу Фадееву. Познакомились и сразу же ударили по рукам. За деньги, выделенные все тем же кооперативом «Гвоздика», решили снимать два клипа на песни из екатеринбургской сессии. На ролики «Колыбельная» (режиссер Степан Михалков, оператор Макс Осадчий) и «Игра без огня» (режиссер Федор Бондарчук, оператор Михаил Мукасей) было потрачено 2 млн безналичных, находящихся в стадии инфляционной агонии рублей, это примерно $16 тыс. (в июле 1992 года доллар стоил 125 руб., а уже в конце декабря – 414 руб.)
«Для съемки использовали декорации какого-то фильма, который как раз снимался на «Мосфильме», – вспоминает Максим Осадчий, – только немного внесли изменения в фактуру. Получилась история, в которой Максим бродит по пустым комнатам, вспоминает образы из своего прошлого. Снимали два дня, на пленку. Того, что сейчас называют пост-продакшном, по сути, и не было – просто перегнали на Betacam. У нас в стране вообще существовало тогда всего два места с аппаратами для такой операции – в «Останкино» и АПН, но техника эта устарела лет на десять, что сказывалось на конечном результате – ничего похожего на западный продукт».
Михаил Кувшинов без ведома Макса отправил ролики на конкурс «Ялта-92». «Мы прошли отбор, – вспоминает Михаил, – и только после этого о своем участии в конкурсе узнал Фадеев». На этом конкурсе Макс Фадеев занял 3-е место (Гран-при получила Ольга Лебедева из Екатеринбурга, 1-е место – Леонид Агутин), познакомился с Олей Дзусовой, впоследствии ставшей участницей группы "Конвой". На деньги, полученные в качестве премии, Максим купил крутой по тем временам синтезатор Korg 01W, что позволило ему перейти на более серьезный уровень аранжировок. В финансовом плане дышать стало легче. Михаил ушел от Валерия Леонтьева и полностью переключился на сотрудничество с Максом Фадеевым.
Осенью 1992 года 15-ти тысячным тиражом был выпущен виниловый диск под названием «Танцуй на битом стекле» (А/О «Русский Диск»/Polymix R60 01201). На титульной обложке его создателями значились группа «Конвой» и Максим Фадеев. В альбом были включены две песни из московской сессии в студии АПН («Танцуй на битом стекле» и «Опера») и девять песен, записанных в Екатеринбурге. Одну из них, а именно «Белый дым» Максим спел вместе с Ириной Епифановой.
В конце того же года на спонсорские деньги предпринимателя из Омска – приятеля Макса – на Уральском электронном заводе, позже получившем название Laser Craft, этот альбом был переиздан на CD. По каким-то причинам в него не попала песня «Я возвратился из ада», но при этом вошли другие песни – всего на альбоме было семнадцать композиций. Тираж составил 5 тыс. экземпляров, и вызволять его с екатеринбургского склада отправился Евгений Поздняков. Издающим лейблом значилась виртуальная компания Polymix, так и не получившая, впрочем, юридического статуса.
В феврале 1993 года Макс, Женя, Александр Касьянов и Стас Савичев встречали бесценный груз на Казанском вокзале. Вокруг сновали стремные личности, что-то невзначай спрашивали, косясь при этом на заманчиво красивые коробки. На привокзальной площади их ждала нанятая «Газель», но до нее еще нужно было добраться. Не прошли и нескольких шагов, как возник милицейский патруль: «Так, что везем?» Откупаться было нечем – в карманах на гитарной струне повесилась мышь. Пытались всучить диск, Макс предлагал даже расписаться. Милиционер вертел его в руках, думал и, наконец, сказал: «Я чо, его кушать буду?». Но тут вмешался подоспевший офицер, и все закончилось мирно, даже сопроводили до машины. Страшно было по-настоящему – так нехорошо вслед им смотрели даже таксисты.
Тогда же со склада фирмы «Мелодия» забрали еще примерно 20 коробок с винилом, причитавшиеся им как авторские экземпляры. Все это осело в виде перегородок в трехкомнатной квартире в Новопеределкино, которую снимал Стас Савичев с женой и в которой жили также другие члены группы «Конвой». Опять возобновились репетиции, на этот раз в СДК МАИ.
В 1993 году Степан Михалков затеял большой проект – фильм «Синяя армия», впрочем, так и не состоявшийся, к сожалению, – Сергей Бондарчук, который должен был играть главную роль, в этом же 1993 году ушел из жизни. Музыку для этого фильма Степан попросил написать Максима Фадеева, что и было почти полностью сделано в очень короткие сроки. Саундтрек произвел на Степана большое впечатление. Через некоторое время в квартире Михаила Кувшинова раздался телефонный звонок. «Слушай, мы тут делаем один заказ, – сказал в трубке голос Степана, – снимаем клип некой Линде. На наш взгляд, из девушки может получиться толк, только вот с песней не все здорово. Даже не с песней, а с аранжировкой. Может, Макс переделает?»
Песня, которую написал Андрей Мисин на стихи Карена Кавалеряна, по иронии судьбы называлась «Игра с огнем». Трек на студию SBI Records привез лично Степан. Пришел Макс – худой, по курганской моде стриженный наголо, в спортивных штанах и кожаной куртке, голодный, замкнутый, но с горящими глазами. В декабре 1993 года была сделана новая, полностью электронная версия песни, все партии были записаны с использованием сэмплеров и синтезаторов. Сама Линда вокал не перезаписывала – его наложили, использовав дорожку из старого трека. Он был записан на студии «Нота», которую за некоторое время до этого создали отец Линды Лев Исаакович Гейман и его зять Григорий (муж старшей дочери Елены), специализировавшейся на озвучивании фильмов. Студия располагалась в ДК ЗВИ – «Завода Владимира Ильича» – того самого, возле которого Каплан якобы стреляла в Ленина, и на котором Лев Исаакович Гейман долгое время проработал заместителем генерального директора по финансам и там же возглавил свой первый банк.
Приехала Линда, послушала, ей понравилось. Сняли клип. Режиссером выступил Федор Бондарчук – Линда в образе женщины-вамп, иногда в мужском костюме и с пририсованными усиками что-то там напевала про «тени на исходе дня». Клип был показан в новогоднем эфире НТВ в рамках фестиваля видеоклипов «Поколение-93», организатором которого выступила Art Pictures Group.
В начале января 1994 года позвонил Степан Михалков и предложил сделать полноценный альбом для Линды. Макс очень быстро подготовил материал – что-то уже было написано, что-то он сочинил. Но тут начались проволочки со стороны Art Pictures Group. Они все никак не могли окончательно договориться с Гейманом о сумме. У Михаила и тем более у Макса к тому моменту финансовое положение было не самым радужным – все время ушло на альбом Линды, и от других заказов пришлось отказываться. В конце концов Михаил не выдержал и позвонил Степану: «Степа, может, у меня лучше получится договориться с Львом Исааковичем напрямую? Нам жить не за что». – «Ладно, пробуйте», – согласился Степан.
Так завязались деловые отношения с отцом Линды, тогда уже председателем правления Коммерческого ипотечного банка. Сначала договорились о цене за альбом, но уже через неделю Гейман предложил – раз вы такие молодые и талантливые, давайте сотрудничать, деньги есть, но вы теперь работаете только с Линдой.
Первые репетиции проходили в СДК МАИ. На роль бэк-вокалистки Максим позвал Олю Дзусову. Вскоре нашелся полуразрушенный особняк на Скаковой улице (недалеко от Центрального Московского ипподрома), в котором после необходимого ремонта начали создавать настоящую студию. В этом месте студия, получившая название «Кристальная музыка», как и само АОЗТ «Кристальная музыка», директором которой был Михаил Кувшинов, просуществовала до 2001 года. До 1998 года компания полностью и без всяких ограничений финансировалась Львом Исааковичем Гейманом.
Период с 1992 года по 1999 год можно смело считать одним самых ярких в творческой карьере Максима Фадеева. Первый альбом Линды «Песни тибетских лам» вышел в 1994 году – он если и не стал главным событием года, то заставил обратить на себя внимание. Чего-либо подобного в России не выпускал никто. Альбом был записан на студии «Нота» Михаилом Кувшиновым, сведен на SBI Records, тираж напечатали в Австрии на заводе компании Sony. Часть здания на Скаковой арендовал новоиспеченный лейбл J.S.P. (основан в 1994 году, позже стал частью группы компаний «ДЖЕМ») – он и занялся дистрибуцией альбома в России. Была предпринята серьезная попытка продвижения альбома. Сняли шесть видеоклипов. Оператором выступил Максим Осадчий. Лев Исаакович дружил с Игорем Крутым, поэтому промоушном занималась компания «АРС».
«Мы решили не идти по пути высокобюджетного видео, – рассказывает Максим Осадчий. – Макс считал, что это будет отвлекать от сути. Мы хотели найти простые, но выразительные образы, и не за счет спецэффектов или масштабности, а за счет обычных вещей. Мы смотрели какие-то западные аналоги, много говорили на эту тему. Фадеев тогда как раз «болел» Питером Гэбриелом (Peter Gabriel). Эти ролики подталкивали нас к своим решениям. В конечном счете, мы пришли к тому, что из неуместно гламурной направленности ранних клипов вырисовался новый образ странной и загадочной Линды, а вокруг нее выстроился ассоциативный видеомир, не подвластный обычной логике».
В 1996 году появился лучший альбом тандема Фадеев - Линда «Ворона». Это был настоящий прорыв. Бешеная популярность свалилась на плечи Линды, не обойдя стороной и Макса. Вспомните то время: «Я ворона, я ворона…» неслось отовсюду, кассеты и диски лежали возле проигрывателей не только подростков, но и вполне сформировавшихся меломанов. Признаюсь, я сам купил довольно-таки недешевый диск в красивой черной коробке с золотой вороной, с двумя буклетами, хотя в то время всячески избегал отечественной продукции. Я не верил, что тут кто-то может сделать что-либо достойное. Оказалось – может.
По заверениям Михаила Кувшинова, в течение года было реализовано примерно 1,3 млн экземпляров альбома, отгрузки первых партий проходили «с колес» – региональные дистрибуторы стояли в очереди за несомненным хитом продаж. Немалую роль в популярности альбома сыграли и видеоклипы, которые постоянно крутились на различных телеканалах. И в их ряду, конечно же, выделялся ролик на песню «Ворона». Образ девушки-вороны, созданный Фадеевым, Осадчим и режиссером Арменом Петросяном (к сожалению, погибшим в автокатастрофе в 1999 году), сразу врезался в память, а сам визуальный ряд клипа кардинально отличался от того, что показывалось на нашем музыкальном экране. Любопытно, что буквально через год появился ролик Мадонны (Madonna) на песню «Frozen» (режиссер Крис Каннигем – Chris Cunningham), где многие визуальные приемы любителям музыки в нашей стране показались странно знакомыми. Кто-то даже пытался раздуть историю с плагиатом, впрочем, сами создатели клипа Линды считают это просто банальным совпадением.
«Образ певицы-вороны придумал Макс, – рассказывает Максим Осадчий. – Снимали на заброшенном цементном заводе под Подольском. Его я нашел еще раньше, когда делал фильм «Алиса и Букинист», и сразу вспомнил о нем, как только начали искать выразительную натуру. Как раз тогда появился клип The Rolling Stones, где они большие такие ходят по Нью-Йорку. Максу тоже всегда нравилась трансформация вещей, и он ухватился за эту идею…»
В 1997 году за неделю Максим Фадеев на студии «Кристальная музыка» записал свой сольный альбом «Ножницы», заставив многих вспомнить, что и сам он великолепный певец. Но эта работа рядом с «Вороной» выглядела неровной, а местами – сделанной на скорую руку. Наибольшей критике подверглась заглавная песня «Акула», с барабанным сэмплом из «When the Levee Breaks» Led Zeppelin. Злые языки поговаривали, что Максу срочно понадобились деньги – как раз тогда он обзавелся большой двухуровневой квартирой в Северном Бутово – и он наспех слепил коммерческий альбом. Но как бы там ни было, альбом появился на прилавках, и пусть на фоне «Вороны» продавался спокойно, стал для самого Максима определенным шагом вперед. Хотя бы потому, что на нем была действительно замечательная песня «Беги по небу».
Помните – жизнь часто испытывала Максима Фадеева на прочность? В 1997 году в его семье случилась трагедия: ребенок, которого они с женой Наташей так долго ждали, то ли по халатности врачей, то ли действительно по каким-то мистическим и совершенно несправедливым правилам ярких человеческих судеб родился мертвым. Это был шок. Максим замкнулся в себе и всерьез задумался о том, чтобы уехать из страны. Кроме творчества ему хотелось еще и обычного человеческого счастья, и, как казалось, заграница могла решить все проблемы сразу.
В Германии нашелся старый приятель по Кургану Андрей Яковлев, у которого там был небольшой бизнес, и Макс начал обсуждать с ним возможности партнерства и переезда. В 1998 году этот переезд случился – Фадеев перебрался в маленькую деревушку возле городка Лауф-ан-дер-Пегниц, расположенного под Нюрнбергом. Линда и Лев Исаакович отнеслись к такому шагу вполне спокойно – ничего опасного в этом поступке Максима для дальнейшей работы они не видели. Уже в Германии Макс делал материал для альбома Линды «Плацента» в своей домашней студии, присылал его в Москву, где силами «Кристальной музыки» дописывалось все остальное.
А потом случился кризис 1998 года. В один день Лев Исаакович потерял почти все – его банк, вложивший деньги в ГКО, лопнул, как и сотни таких же, поверивших государству. Страна стояла в очередях в обменные пункты и к банкоматам. Гейман вынужден был предложить компании «Кристальная музыка» перейти на самоокупаемость. Михаил Кувшинов ничего страшного в таком предложении не видел, понимая, что оборотных средств вполне хватит, чтобы остаться на плаву. Но для Максима это был еще один «звоночек» – хорошее не может быть вечным.
В то время в Германии Наташа (кстати, широкой публике больше известная как Даша Ухачева – стилист Линды) родила сына, которого назвали Саввой. А сам Макс, похоже, начал терять интерес ко всему, что было связано с Линдой – альбом «Плацента», вышедший в 1999 году, не стал столь же успешным, как «Ворона», показал результаты продаж ощутимо меньше и вызвал шквал критики.
Тогда же был реализован еще один сольный полностью инструментальный альбом Максима Фадеева «Нега», крайне личный, пропитанный внутренней борьбой и отчаянными поисками выхода. Названия композиций говорили сами за себя: «Выход в черное», «Моей дочке»… Альбом остался незамеченным, но, сейчас слушая его, понимаешь - это был переломный момент. Макс нащупывал новые для себя выразительные средства – более глубокие, но ориентированные на восприятие широкими массами, на грани поп-музыки, и при этом амбициозно симфонические.
В Германии не все складывалось так гладко, как представлялось в самом начале. Удалось получить вид на жительство в Чехии. Макс с удовольствием переехал жить в пригород Праги, как только появилась такая возможность. Казалось, теперь заниматься творчеством ему ничто не мешает. Были какие-то мелкие заказы на киномузыку от Bavaria Film Studios. А в 1999 году Егор Кончаловский предложил Максиму написать музыку к фильму «Затворник». Началась новая киноистория Максима Фадеева.
«Мы были настоящими друзьями, и смело могу сказать, что для Макса я очень много чего сделал в этой жизни, – вспоминает Михаил Кувшинов. – Но когда он предложил мне бросить наш корабль и уйти в свободное и, по его предположениям, более денежное плавание – я отказался».
В том же 1999 году Максим Фадеев принял решение больше не работать с Линдой и разорвал все, что связывало его с предыдущим периодом жизни. Михаил Кувшинов, группа «Конвой» и все, кто работал в «Кристальной музыке», предпочли остаться с Линдой.
Впрочем, не все. В московской квартире Фадеева продолжал жить его младший брат Артем, активно осваивавший профессию аранжировщика. Была двоюродная сестра Марина Черкунова, отметившаяся в качестве бэк-вокалистки на сольном альбоме Макса «Ножницы», которой еще предстояло сыграть важную роль в его дальнейшей творческой судьбе.
В 1999 году режиссер Владимир Алеников задумал новый фильм под рабочим названием «Война принцесс». Он отчаянно нуждался в финансировании и обратился за помощью к своему давнему знакомому и преуспевающему бизнесмену, президенту и владельцу офтальмологической клиники «Новый взгляд» Александру Аркадиевичу Элиасбергу. На многое не надеялся, так, тысяч десять долларов за простенький продакт-плейсмент клиники. Но неожиданно дело приобрело совершенно иной оборот. Александр Элиасберг с явным интересом расспрашивал о подробностях проекта, финансовых возможностях современного проката, западных рынках… Потом встретились еще несколько раз, и как-то незаметно новое детище Аленикова обрело своего продюсера.
Александр Аркадиевич Элиасберг давно искал новые ниши для инвестирования денежных средств. Как человек образованный и не лишенный авантюрной жилки, он присматривался к кино и шоу-бизнесу. Проект под названием «Война принцесс» был запущен. Сценарий был выстроен вокруг жизни подростков – этакая высосанная из пальца ералашевская смесь постперестроечной «Ромео и Джульетты» и трагической реальности «Города Бога» («City of God»). Банды малолеток, почему-то по национальному признаку – славянская и - вот ведь сила выдумки – армянская, любовь, кровь, морковь, в смысле воскрешение после смерти на берегу моря (снимали в Одессе). Где-то среди прочих подростков, задействованных в фильме, бегала тринадцатилетняя Наташа Ионова…
Оператором выступал Максим Осадчий, который и предложил на роль композитора своего давнего приятеля Макса Фадеева. «Когда я услышал это имя, у меня что-то щелкнуло внутри, – вспоминает Александр Элиасберг, – к тому моменту уже вышел альбом «Ножницы», который мне нравился, а моя жена очень любила Линду. Это меня сразу заинтересовало. Макс приехал из Праги, мы встретились и пошли на квартиру к Аленикову. Это было летом, Максим – средней степени волосатости, в шортах. Много говорили…»
Но потом все пошло вразнос – почти готовый материал вверг Элиасберга в панику, он понимал, что миллион долларов потрачен для того, чтобы на свет появился еще один серенький и никому не нужный фильм. Попросту говоря, кинематографический уродец, коих немало наплодили отечественные мастера в конце 90-х, в одно мгновение разучившиеся снимать понятное и вразумительное кино. О каком зарубежном рынке мог идти разговор?
С другой стороны, пока Элиасберг ссорился с Алениковым, между ним и Максимом неожиданно возникло взаимопонимание и даже что-то вроде дружбы. Макс к этому моменту показал первые наброски к фильму, которые были отвергнуты Алениковым как полная чушь.
Фильм у Аленикова забрали, а доснимал его и перемонтировал молодой и амбициозный Олег Погодин (фильм стал называться «Триумф»), с удовольствием использовав ту самую фадеевскую «полную чушь», которая вскоре обрела очертания новых проектов Макса – Oil Plant и Total.
Но перед этим в 1999 году в Ницце Александр Аркадиевич Элиасберг посадил перед собой Максима Александровича (к которому всегда обращался исключительно на вы) и спросил его напрямик: «Максим, что вам нужно, чтобы вы писали только музыку и не думали ни о чем другом?» По меркам бизнесмена оказалось не так уж и много. Подписали даже договор на пять лет. Многие люди, хорошо знающие Фадеева, удивлялись – тот всегда неохотно подписывал любые, даже незначительные бумаги.
В это время Макс в Праге активно работал над новым инструментальным проектом Oil Plant, корни которого, вне всякого сомнения, уходили к наработкам альбома «Нега». Поползли слухи, что это даже и не его сольный проект, а самое что ни на есть сотрудничество с Мишелем Крету (Michael Cretu) и его группой Enigma. Потом появились другие слухи… В общем, со слухами и противоречащими друг другу публикациями в прессе в тот момент было все в порядке – за дело взялся известный выдумщик и мистификатор Александр Кушнир, которого Элиасберг также нанял на работу, прикупив ему заодно и офис с новенькими компьютерами.
Все тот же Кушнир придумал историю группы Total, которая была еще одним любимым детищем Фадеева в тот момент. Сначала рассказывали всем, что Марину Черкунову Макс нашел в Пакистане в каком-то баре. Потом осознали, что с Пакистаном несколько перегнули палку, и в пресс-релизах стал фигурировать Дубаи. Моим любимым местом навсегда останется пассаж о том, что Марина пела «жесткие атональные блюзы»… Впрочем, все это более детально и по-настоящему талантливо описано в книге самого Александра Кушнира.
«Мы перевезли ребят в Москву, они стали получать зарплату, – вспоминает Александр Элиасберг, – потом возник вопрос студии… пошли сметы, траты. Это была полностью дотационная группа, созданная исключительно на мои деньги. У Макса постоянно что-то происходило в голове, и группа, не выпустив еще ничего, несколько раз меняла стилистическую направленность».
Собственная студия группы, как и продюсерская компания, называлась «Эльф» и сначала находилась в районе Бауманской, а потом переехала на Звенигородское шоссе. Для записи альбома на целый месяц была арендована все та же студия SBI Records вместе со звукооператором Анатолием Мишаевым, бывшим тромбонистом ВИА «Лейся, песня!» Игорь Бабенко вспоминает: «Они просто принесли деньги с одним условием – студия полностью в их распоряжении, никаких других записей параллельно». Анатолий Мишаев рассказывает: «Притащили с собой кучу всякой крутой аппаратуры и инструментов. Я думал, ну вот сейчас как врежут! Но вдруг оказалось, что парни играют не очень здорово. Проблема заключалась в том, что все живые партии нужно было записать сверху компьютерной основы, которую в Праге сделал Максим. Первым поплыл барабанщик, потом гитаристы. Долго мучились и так и эдак, а потом Макс не выдержал, взял в руки бас-гитару и почти сразу все сыграл как надо».
В конечном счете на записи так и остались компьютерные барабаны и многие гитарные партии. Во время сессии обнаружились проблемы с голосом у Марины Черкуновой, в общем-то приличной вокалистки с большим опытом. Что-то не заладилось с самого начала, и к концу работы она была на грани серьезной проблемы: неправильное смыкание связок, и как результат воспаление, которое пришлось спешно лечить – была опасность потерять голос (помните Александра Барыкина?)
Но все же альбом был записан и сведен, издан на Real Records, для его оформления была использована фотография глаза жены Элиасберга Ольги. Песни попали на радио, но резонанса не вызвали. Группа, не имеющая вообще никакого опыта выступлений, даже на клубной сцене (хотя почему даже, именно на клубной сцене, что обычно и делает коллектив группой), сразу же попала в серьезные жернова. И оказалось, что эти песни никому не нужны. Сейчас, переслушивая этот диск, совершенно ясно, что на фоне действительно мощных тогда Tequilajazzz и даже «Кирпичей» все это выглядело рафинированным и искусственно созданным. Это была явно не территория Максима Фадеева. Попытка создать франкенштейновскими методами русский аналог Guano Apes закончилась провалом. Впрочем, справедливости ради стоит отметить песни «Бьет по глазам» и «Камасутра». Сейчас Максим Фадеев во всем винит только себя: «На альбоме не было песен, понятных для людей. И тут моя ошибка… Но всякое бывает, куда без этого».
Переговоры по реализации альбома проекта Oil Plant на западном рынке вел Андрей Яковлев. Тут с разных сторон звучит противоречивая информация. Александр Элиасберг вспоминает о переговорах с немецким подразделением Warner Music Group, а сам Максим Фадеев в интервью журналу «Cosmopolitan Урал» рассказывает о серьезном интересе со стороны Virgin, которая, как известно, входит в состав мейджора EMI. Так или иначе, но переговоры действительно были – в Мюнхен (или Кельн, где находится главный офис немецкого отделения EMI) приехали Элиасберг и его жена Ольга Минина, где уже вместе с Андреем Яковлевым встречались с кем-то из руководителей. Как пример лейбл демонстрировал новый альбом Moby, тогда только набирающего обороты. Но не срослось. Элиасбергу предложенная сумма в 300 тыс. немецких марок показалось заниженной. Больше после этого никто ничего не предлагал. Альбом так и не был издан и до сих пор лежит на полке у Элиасберга. Возможно, ждет своего часа, как и неизданный сольный альбом Макса под рабочим названием «ДНК»?
Сам Фадеев этот период своей музыкальной карьеры старается не вспоминать, и я его понимаю. Потом был несостоявшийся саундтрек к фильму «Ночной дозор» и по большому счету никого не взволновавшая диско-надежда Monokini, отданная на откуп брату Максима Артему. В 2001 году у этого проекта вышел альбом «Дотянуться до солнца», но оказалось, что откровенно слабый и не харизматичный вокал Моны (Татьяны Заикиной) стал главным объектом нападок всех критиков, которые не переписывали слепо пресс-релизы, созданные птенцами гнезда Кушнирова. Немало нареканий вызвал и клип на песню «Сидим на облаках». Многим зрителям он показался удивительно схожим с клипом на известную песню Полы Абдул (Paula Abdul) «Opposites Attract», помните, там, где она с рисованным котом зажигает? Вскоре Татьяна вышла замуж за Артема, и музыка тихо отошла на второй план. Сам Макс потерял к этому проекту интерес, кажется, еще в момент его создания. В сторону ушел и Александр Кушнир…
На этом фоне изданный в 2001 году отдельным релизом саундтрек к фильму «Триумф» («The Red One: Triumph»), на мой взгляд, выглядит действительно самым интересным событием. На нем сам Максим Фадеев проявил себя как талантливый автор-исполнитель. Клип на песню «Лети за мной» до сих пор можно посмотреть на YouTube. Жаль только, что сам фильм, получив ядовитую критику, не вышел в прокат и не был издан на видеоносителях. Любопытно было бы глянуть, откуда взялась…
…Хотя на этот счет мнения у многих разошлись. Для одних это обычная девчушка, случайно попавшая в поле зрения Максима Фадеева, для других главной является история, озвученная в своих книгах Михаилом Козыревым и Александром Кушниром.
В принципе идея виртуального музыкального проекта сама по себе не нова. Сразу же вспоминается лихая выдумка редакторов американского журнала Rolling Stone под названием The Masked Marauders, но тогда выдумщики прикрывались реальными звездными именами. В те годы, когда Макс облачал свои новые музыкальные видения в очередную звуковую форму, как раз все говорили о Gorillaz. Его фантазия работала на полную катушку – во время выступлений на сцене планировались два огромных экрана и созданный лазерами виртуальный персонаж посреди сцены. Но посчитали, и планы приняли более умеренный вид. К этому моменту Александр Аркадиевич Элиасберг серьезно задумался – а стоит ли вообще его игра в шоу-бизнес свеч? Фильм в прокат не вышел, Oil Plant, Total и Monokini… мягко говоря… Ах да, были еще Лена Зосимова и Катя Лель. С Леной как-то тоже все не заладилось с самого начала, хотя Максим честно написал ей альбом, а ее отец оплатил все запрашиваемые суммы. Но, видимо, Лене Зосимовой просто не суждено было стать певицей, напиши ей песни хоть сам Чарльз Мэнсон (Charles Manson)… С Катей все получилось иначе.
Делами Кати Лель (Кати Чуприниной) тогда занимался известный промоутер, а впоследствии ресторатор Александр Волков, который был знаком с Элиасбергом. У кого возникла идея сделать альбом с Максом Фадеевым, сейчас уже не важно, но после долгих переговоров все было решено, и в той же студии SBI Records были записаны песни, вне всякого сомнения, всколыхнувшие отечественную поп-сцену. Все эти «муа-муа» и «джаги-джаги» звучали на каждом углу, над ними смеялись, появилась масса пародий, но идиотские по своей сути песенки неожиданно попали в самую точку – в чартах радиостанций они неизменно занимали первые места, а многие фразы пошли в народ. Максим Фадеев, кажется, нащупал свою золотую жилу, его музыкальные акции в поп-мире мгновенно выросли. И вот скажите, а «tutti frutti» или «be-bop a lulla» чем-то отличаются по своей сути от «муси-пуси»? А вот, однако…
Катя рассорилась с Волковым, а Макс занялся проектом Глюк’Oza. Визуальный образ создал известный художник-аниматор Виталий «Муха» Мухаметзянов. Первые песни были отданы на радио и вдруг, в отличие от выстраданных творений Total, попали в серьезную ротацию. Подростки смотрели клипы, слушали радио и спрашивали в музыкальных магазинах альбом. Продавцы разводили руками.
В это время в офис компании Элиасберга «Эльф» пришел молодой человек и сразу же заявил, что хочет купить альбом певицы по имени Глюк’Oza и намерения его серьезны. Сначала с ним поговорила Ирина Ростиславовна, прошедшая школу Иосифа Кобзона, а сейчас работающая администратором Макса. Она с порога объявила цену, в общем немалую, в тысячах американских долларов. Молодой человек без колебаний согласился.
Переговоры продолжили Александр Аркадиевич и Максим Фадеев. Договорились. В 2003 году на прилавки магазинов попал альбом Глюк’Oza «Nostra». Издающей компанией значилась студия «Монолит», молодого человека звали Юрий Слюсарь. В конечном счете, было продано более миллиона экземпляров, а Юрий постоянно выспрашивал у Макса: «Ну, скажи мне, кто это поет?» «Не волнуйся, скоро узнаешь», – загадочно отвечали ему, а в это время в репетиционных комнатах и танцевальных классах усиленно готовилась к своему первому появлению на публике Наташа Ионова.
Мифологическая составляющая этого проекта достигла, пожалуй, апогея в творческой истории Макса Фадеева как продюсера и творца. Все было похоже на то, что на свет появляется идеальный продукт. Наташа – простая московская девчушка, детство которой протекало во дворе дома на проспекте Мира. В раннем возрасте она совершенно случайно и без всяких связей снялась в нескольких эпизодах «Ералаша», потом сыграла роль Тины, подружки главной героини в фильме «Война принцесс» Владимира Аленикова, превратившемся волей Александра Элиасберга в фильм «Триумф» Олега Погодина. Но дальше начинается уже совершенно иная история, в которой отделить правду от вымысла не представляется возможным. Да и надо ли? В биографии любого артиста хватает вымысла, и чем он нелогичнее, тем лучше работает. А уж если за дело берется Фадеев, то тут уже и вовсе сам черт ногу сломит.
Шел апрель 2003 года. Наступило время очередных больших перемен в жизни и карьере Макса Фадеева. Первый канал звал возглавить очередную «Фабрику звезд», Юрий Слюсарь искал продолжения с проектом Глюк’Oza, но уже на партнерских условиях, а Александр Аркадиевич Элиасберг предлагал пересмотреть их договоренности. Макс выбрал свой путь, который впрочем, идеально совпал с предложениями Константина Эрнста.
Теплым весенним днем 2008 года Александр Аркадиевич провожает меня к выходу из собственной клиники и несколько раз повторяет:
– Сначала я не понимал, зачем вообще все это вам рассказываю, мне публичность ни к чему.
– Но теперь понимаете? – спрашиваю я.
– Да. Как-то так случилось, что меня просто вычеркнули из музыкальной истории Максима.
– Но вы ведь были?
- Да, я был, и это главное, что мне сейчас хочется сказать, – молчит, а потом добавляет: – Не просто был, а без меня не случилось бы вообще многого, например, той же Глюк’Ozы.
«Никакого негатива по отношению к Максиму у меня нет, – добавляет Александр Элиасберг. – Я ни в чем не виню Макса, если что-то и было сделано неправильно, то это прежде всего мои решения. Он талантливый композитор, и мне всегда нравилась его музыка, никуда от этого не денешься. А человеческие отношения… копить негатив я не собираюсь. Для меня это был важный и интересный этап в моей жизни».
В 2003 году Максим Фадеев был официально объявлен музыкальным продюсером «Фабрики звезд-2». Примерно три месяца вся страна смотрела, как Максим пытается сделать из молоденьких ребят настоящих артистов. Для подростков-телезрителей это была сказка, для самого Макса – настоящий ад. Он неохотно говорит об этом периоде своей жизни. Да, он вернулся в Россию, потому что позвали, и не только Константин Эрнст, но и кое-кто повыше. Да, он прошел все эти дантовы круги ада, но все же – именно тут он нашел своих новых артистов.
Юля Савичева, дочь барабанщика группы «Конвой» Стаса Савичева, с которой Макса связывало нечто большее, чем просто отношения продюсер – исполнитель, из которой он сделал настоящую артистку. Иракли (Ираклий Пирцхалава), запомнившийся исполнением фадеевского хита «Лондон - Париж», который до сих пор входит в репертуар многих ресторанных коллективов. Пьер Нарцисс, еще во времена «Фабрики» ставший для всей страны «шоколадным зайцем». Лена Темникова – начало нового большого проекта Максима Фадеева, Serebro… Но это уже другая история.
Сейчас Максим продолжает писать песни для самых разных артистов. Закончил сказку «Савва» и планирует снять по ней полнометражный мультфильм силами компании Glukoza Production, которую недавно основал совместно с Наташей Ионовой. Пишет музыку к мультфильму «Кракатук» Егора Кончаловского. Снимает клипы для своего любимого «Серебра» и планирует наконец-то полноценный альбом. Грозится новыми именами – Ворон и Гриша Радуга. Подписывает контракт с бывшей солисткой ВИА Гры Ольгой Корягиной и обещает взорвать весь музыкальный рынок. Готовит сольный альбом и пишет книгу воспоминаний… Кстати, интересно – а о чем он в ней расскажет?
Валерий Постернак
